Ветер над островами - Страница 41

— Карта у меня в каюте висит хорошая, заходи да и смотри, — ответила она. — А вот насчет книг… можно найти что-то. Даже школьную историю почитать можно. А что знать хочешь?

— Да все хочу, — пожал я плечами. — Хочу знать, например, почему у вас календарь такой. С чего отсчет лет идет?

— С Возрождения, — сразу ответила она. — Когда Совет Основателей объединился на Большом острове и вокруг него первые люди собрались.

— А что до этого было?

— Темные годы, — все так же без запинки, как на экзамене, ответила она. — Каждый выживал как мог, все как негры жили, племенами. Основатели собрали людей, желавших спасти этот мир, помогли им старыми знаниями, начали строить дома и мастерские. И Церковь дала Закон.

Что-то в таком духе я себе и представлял, если честно. Полагать, что такой мир, как сейчас вокруг, получился путем естественной эволюции, было бы неумно.

— А Темные годы после чего случились? — спросил я.

— Ты и этого не знаешь? — поразилась Вера.

— А откуда мне знать? — так же поразился я. — Я тут всего три дня.

— Ну да… — согласилась она со мной. — Темные годы наступили после Великого Разрушения, когда море сменило сушу, а суша раскололась на части. Длилось это все семь лет, погибли почти все люди на Земле. Кто тонул, кто погибал в землетрясениях, кто потом умер от голода и погиб в стычках за кусок хлеба.

— Когда это произошло?

— В смысле?

— Ну в погибшем мире был ведь своей календарь, так?

— Ну да… наверное, — согласилась она. — Как же без календаря!

— Вот и я так думаю, — поддержал я ее в таком выводе. — А по тому календарю когда Великое Разрушение началось? В каком году?

— Откуда я знаю? — чуть возмутилась она. — В каком надо — когда довели Землю до этого, тогда и случилось.

— Довели? — переспросил я.

Даже вот как… а я было укрепился в мысли, что была какая-то природная катастрофа.

— Довели, конечно, — решительно ответила девочка. — Когда решили, что могут управлять Землей во вред друг другу, а вышло так, что Земля ударила сама. И все, тот мир погиб.

Ну вот я что-то и узнал. Почему не удивляюсь, интересно?

— А в книгах об этом прочитать можно?

— Конечно, — кивнула она. — У букиниста спроси, он найдет, что тебе нужно. Карту посмотреть хочешь?

— Пошли, — кивнул я, поднимаясь с палубы, ну и Вера сразу подхватилась.

Спустились по трапу, она открыла легкую дверку в тесную каюту с двумя койками, одна над другой, как в купе поезда. Нижняя откинута, верхняя — поднята. На противоположной стене висела большая карта с заголовком «Новый океан». Я посмотрел на нее и понял — всю географию, что я раньше учил, надо выбрасывать на помойку. Я не мог узнать ни единого клочка суши или воды. Вообще ни одного. Никак. Только вот сетка координат имеется.

Не помню я долготы Москвы, но широту помню. Как раз вот эта, где написано «Новая Фактория». И надпись эта возле маленького кружка, прилепившегося снизу к материку или огромному острову размером с Австралию, наверное, только сильно вытянутую с запада на восток. А все пространство снизу, до самого северного тропика, было заполнено невероятной мешаниной из множества островов, словно кто-то пазл из нескольких тысяч кусочков собирать намеревался, да так и передумал, бросил все на столе, как есть.

— Вот это да… — протянул я, озадаченно почесав в затылке. — И много островов заселено?

— Около двух процентов, — явно из школьного курса ответила Вера.

— А что на остальных?

— Где ничего, а где пока и не был никто, — пожала она плечами. — Людей мало, едва успевают справляться с той землей, что у них есть.

— А кто где живет? — спросил я. — Как понять?

— Вон пунктиры красные, — показала она пальцем. — Это границы. К западу — франки, к востоку — турки.

— А дальше что к востоку? — перескочил я пальцем за следующий пунктир.

— Дикая территория, — ответила девочка. — А дальше азиаты какие-то живут, но турки с ними не общаются вообще, а нам туда ходу нет. Живут себе и живут, в общем, нам не мешают, а мы — им.

Если я все правильно понимаю, то россыпь островов смело уходит куда-то в бывший Китай, так что появление азиатов в тех краях не слишком удивляет.

— А вот это что за пятна?

Я показал на несколько заштрихованных зон на материке, а заодно и некоторых группах островов.

— Это опасные области. Там что-то осталось от старого мира, что теперь в этих местах жить не дает.

— В смысле? — заинтересовался я.

— Отрава всякая, — пожала она плечами. — Люди там не живут, даже дикари. Уроды какие-то попадаются, люди рассказывали, кто раньше бывал. Церковь велит таких сразу убивать, как только увидишь.

— Радиация? — спросил я, опасаясь, что Вера даже не знает, что это такое.

Но ошибся — ответила она сразу, вопросу моему не удивившись:

— И радиация, и химия какая-то осталась. Раньше хуже было, постепенно очищается. Но есть места, куда человеку нельзя. Или можно, но очень ненадолго. И только пьяному.

На последней фразе она засмеялась, а мне вспомнилась история про единственных выживших поблизости от Чернобыльского взрыва — работниках бойлерной, которые валялись в тот момент пьяными в дрова. Ну что же, помнят люди, как эффективно бороться с радиацией.

— А это что? Можно глянуть? — спросил я, обнаружив висящую на стене винтовку с длинным стволом.

— Конечно, смотри, — кивнула девочка. — Это школьная винтовка, их так у нас называют.

— А почему? — удивился я.

— Потому что с десяти лет такую дают каждому ученику и учат стрелять, — объяснила она. — А ты должен отработать ее цену, пока школу закончишь, и затем уносишь ее с собой. Не отработал — лентяй, все смеяться будут.